Лик Черной Пальмиры - Страница 51

Эта сдержанная улыбка была прекрасно известна всем без исключения сотрудникам киевского Дневного Дозора и большинству сотрудников из других городов Украины.

- Ну хорошо, - продолжал допытываться Швед. - Допустим, приехали мы в Одессу. А дальше-то что? Как город будить? Как его инициировать? А?

- Еще не знаю, - беспечно отозвался Лайк. - Я не задавался подобным вопросом, поэтому не думал на этот счет. Теперь задался. Почитаем исследования старых магов в области урбанистики, понаблюдаем, поэкспериментируем. Когда мало данных, на первое место выходит импровизация. Вот и будем... импровизировать.

Лайк кинул вниз по склону последнюю веточку, покосился на гуляющих вокруг памятника князю Владимиру людей и мягко, как куница, перетек в вертикаль.

- Пошли, - сказал он. - Я выяснил все, что хотел.

Арик встал и помог подняться Тамаре. Вскочил и Швед - одним ловким движением, оттолкнувшись от земли спиной.

"Город-Иной, - подумал Швед рассеянно. - Обладающий волей и испытывающий эмоции. С ума сойти!"

Будущий глава причерноморского Дневного Дозора вдруг остро почувствовал, как мало он знает об окружающем мире. И это отнюдь не добавило желания занять достаточно ответственную в иерархии Иных должность. Да и вообще - было нечто странное в этом неожиданном выдвижении. Лайк, как всегда, темнил и вел какую-то сложную многоуровневую игру, понятную только ему и, может быть, еще паре таких же суперов - Ираклию, например, или Ларисе Наримановне. Швед не тешил себя напрасными иллюзиями: переиграть шефа нечего и пытаться. А значит, придется смириться и терпеть. И глядеть в оба, чтобы в один прекрасный момент вдруг не оказаться между молотом и наковальней. Ибо чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем сильнее бьют в случае провалов. В этом плане отношения Иных ничем не отличались от человеческих. Даже пожестче были.

- Когда выезжаем-то? - хмуро спросил Арик.

- Сейчас, - сообщил Лайк, не оборачиваясь.

И правда, выехали немедленно. Сборы... Какие сборы у Иных? Темные всегда стремились к максимальной свободе, а свобода не предполагает обременение баулами с поклажей в любой дороге. Свобода - это путешествие вообще без багажа. Лайк сел за руль "субару" со словами: "А, прокатимся!" Прежде чем тронуться, он позвонил Ефиму и без всяких объяснений велел: "Выезжай в Одессу". Ефим, давно привыкший к манерам Шереметьева, лаконично ответил: "Понял, шеф!" - и тут же помчался на Московскую площадь, к ближайшему рейсу "Автолюкса".

До Умани Лайк гнал, не снимая ноги с акселератора. С момента выезда из Киева скорость вообще не падала ниже сотни. Швед смутно ощущал магические воздействия Лайка по расчистке трассы, но шеф работал так быстро и виртуозно, что разобраться толком в механике и последовательности никак не удавалось. Арик с Тамарой дремали на заднем сиденье.

За Уманью Лайк вынужденно сбросил скорость: ухудшилась дорога.

- Кстати, - обратился Лайк непонятно к кому. - А распределенных в Киев девчушек кому-нибудь поручили?

Швед ничего об этом не знал, в чем честно и признался.

- Позвони кому-нибудь, пусть озаботятся, - велел Лайк.

Проще других дозвониться оказалось к Палатнико-ву. Тот был явно наслышан об утреннем гневе шефа, поскольку поспешил уведомить, что девчонками уже второй час занимается Плакун в учебном центре на Сагай-дачного и что программа их обучения, а также обучения недавно инициированного Сайринком Темного прорицателя в данный момент составляется лично им, Палат-никовым. И кстати, куда пропал Ефим? Мобильник его молчит, как партизан на допросе.

Швед ответил в том смысле, что молодцы, так держать, а что до Ефима, то киевлянам, увы, придется некоторое время обходиться без него.

Лайк немедленно захихикал, будто старая сварливая кумушка, отчего Швед замер с трубкой в руке.

- Ты чего? - не понял он.

- Да так, - сообщил Лайк радостно. - У тебя голос стал голосом начальника. Мол, не кто попало с вами говорит. Вопросы задаем напористо, за ответы снисходительно хвалим, больше, чем следует, не болтаем... Растешь, Швед, прямо на глазах. Надо было раньше тебя повысить.

- Да ну тебя,. - пробурчал Швед, пряча мобильник в чехол на поясе.

Лайк продолжал хихикать и веселиться:

- Меня, может, и "ну", - сказал он. - Да только в душе ты уже обживаешь новую должность. Даже если сам этого еще не осознал. Скажешь, нет?

Скрепя сердце Швед признал: да, так оно и есть, ибо некоторые мысли относительно ближайших действий в Одессе и Николаеве его уже посещали. Скажем, вскользь подумалось: надо будет обязательно обсудить с Исой кое-какие насущные николаевские проблемы и назначить кого-нибудь из новообращенных в порученцы. Кого-нибудь пошустрее, вроде Ефима. И постоянного курьера в Одессу подыскать.

Действительно, сам того еще не вполне осознавая, Швед примерялся к начальственному креслу, хотя совсем недавно искренне считал себя вольной птахой без особой ответственности. И еще подумал, что перемены, по обыкновению, подкрались незаметно - считаешь себя таким же, как прежде, а на деле ты уже подрос, повзрослел, взобрался на очередную ступеньку лестницы к воображаемым небесам, а значит, привычки и жизненный уклад придется менять. Возможно, не особо кардинально, лишь в мелочах. Но придется. И никуда от этого не деться.

А заметил эти перемены снова Лайк, а не кто-нибудь еще. Хотя это-то как раз неудивительно: опыт есть опыт. Наверное, Лайк вообще читает в душах молодых соратников будто в открытой книге, написанной на знакомом до тонкостей языке.

Так незаметно и оказались близ окраин Одессы, а потоп и в самой Одессе. Лайк лихо погнал по улицам. Погнал, разумеется, в центр, на Гоголя. К дому номер четыре. К арке, ведущей во двор, к большой разлапистой акации, дарящей густую благодатную тень окрестностям подъезда и заслоняющей кухонное окно ариков-ской квартиры. Окно кухни, к слову сказать, располагалось рядом о ж с соседним подъездом - планировка старого, еще дореволюционного дома отличалась присущей тем временам странностью.